Последний бой

Последний бой Петсамо-Киркенесской наступательной операции, которую в свое время называли Десятым сталинским ударом, произошел 27 октября 1944 года. Бойцы 14-й армии разбили горных егерей и освободили норвежский город Нейден.

О том бое известно немногое. Вот что о нем написал в своих воспоминаниях командующий армией генерал Щербаков: «27 октября 126-й легкострелковый корпус генерал-майора В. Н. Соловьева в составе двух бригад, 31-й и 72-й, которыми командовали полковники С. П. Лысенко и И. Л. Абросимов, совершили смелый марш по незнакомой горной тундре, форсировали реку Нейденэльф и овладели городом Нейденом».

Просто, по-военному лаконично... Однако для того, кто интересуется живой историей, чересчур скупо.

Некоторые подробности удалось узнать, когда по просьбе норвежцев мы, заполярные поисковики, восстанавливали имена воинов, погибших в том бою. Получилось это не вдруг. В начале века отыскали в архивах чуть более десятка фамилий, и только пять лет назад удалось найти полные документы. Выяснилось, что в боях 27 октября 72-я морская стрелковая бригада потеряла сорок человек только погибшими. На следующий день, когда, казалось, все уже стихло и фашисты ушли, неожиданно прилетевшая невесть откуда вражеская мина накрыла минометный расчет - погибли четыре солдата. Прославленная же в боях на Мурманском направлении 31-я отдельная лыжная бригада потеряла шестерых своих бойцов, в основном уроженцев Архангельской и Вологодской областей. Командир бригады полковник Лысенко получил ранение.

Итак, последний бой Петсамо-Киркенесской операции унес 50 жизней советских воинов.

Разумеется, и этой информации маловато для понимания событий того знаменательного дня.

К счастью, сохранились некоторые воспоминания участников. Лет двадцать назад я беседовал с кандалакшанкой Валентиной Николаевной Дерябиной. В начале войны она была партизанкой, а в 44-м - санинструктором 31-й отдельной лыжной бригады. Эта часть ее рассказа еще не публиковалась - не подворачивался конкретный повод. Но вот что сохранил старый блокнот:

«Дорог почти не было. Может, где-то и были, но мы шли болотистыми лощинами. Впереди разведка, за нею оленьи упряжки с грузом, за ними солдаты. Кругом скалы, изредка справа показывалось то ли озеро, то ли море. Ветер нес снежинки, и было ощущение бесконечности и неизвестности, столь знакомое нам, партизанам. Остальные бойцы в последние дни привыкли больше стрелять, а тут идем и идем...

К утру 27 октября остановились. Поступил приказ развернуть наше медицинское хозяйство. Значит, будет бой. Прошел слух, что наших разведчиков встретили норвежцы и предупредили о егерях, которые заняли оборону по берегу реки.

Вскоре к нам в санроту привезли на оленях норвежского мальчика. Хотя, может, это был финн или лопарь, не знаю. У него был аппендицит, и требовалась срочная операция. Мы не госпиталь и такие вещи, как правило, не делали. Но тут ситуация безвыходная, ребенок умирал, и наш старлей сделал в тех условиях невозможное.

Пока возились с больным, начался бой. Разговаривали друг с другом пулеметы, одиночно огрызались винтовки, приглушенно ухали минометы - и ни одного людского вскрика, ни одного голоса...

На второй день при участии норвежцев хоронили погибших. С салютом - своих. Молча - горных егерей».

Николай Иванович Сафонов служил в 72-й морской стрелковой бригаде. С ним я встречался еще на десять лет раньше - в петрозаводском архиве. Он вспоминал:

«К утру мы вышли правее моста. Смотрим, река небольшая. Такие мы форсировали не раздеваясь. Даже женщин на руках переносили. Решили перескочить ее. Рванули вперед, а там остров оказался, а за ним широченная река. Вернулись обратно. Все мокрые. Мороз стал крепчать. Замерзаем. Командир роты приказал выдать всем по 100 граммов спирта - и бегом вперед. Разогрелись так, что одежда стала высыхать. Добежали до поляны. Домик стоит. Заходим, там старик, норвежец. На той стороне реки костры горят. Старик знаками показал - это немцы.

В это время меня вызвали в штаб. Я бежать по тропе, а пуля чирк возле головы. Ага, снайпер. Упал, ползу, а он, гад, лупит и лупит. Не подняться. В кровь стер ладони и коленки. В это время у моста начался бой. Нам было сказано: если мост возьмете, то два-три человека получат Звезду Героя. К сожалению, егеря мост успели взорвать».

Между прочим, как рассказывал Сафонов, немецкие саперы оказались не на высоте. Подорвали опоры моста, и он как бы лег на реку, стал ниже, но по нему запросто можно было ходить и даже ездить. Правда, нашим это не пригодилось - в итоге переправлялись они по броду в стороне.

В прошлом году мне вновь довелось побывать на месте тех событий. Ветеранская делегация некоммерческого фонда «Щит» прибыла в Северную Норвегию по программе сохранения памяти о норвежских партизанах и советских разведчиках, совместно воевавших против фашистов. Поездка включала встречи с норвежскими ветеранами, посещение мест боев, памятников и обелисков. Одна из остановок состоялась в Нейдене. Именно за него велся последний бой Петсамо-Киркенесской операции.

И вот мы в тех местах, где все это происходило. За прошедшие три четверти века здешние березы вымахали, а семужья река Нейден по берегам обросла туристическими базами. Кстати, в городке, который в давнюю пору по-русски именовался Нявдемом, есть древняя православная святыня - часовня Святого Георгия Победоносца, по преданию, воздвигнутая в 1565 году просветителем лопарей преподобным Трифоном Печенгским. Только на сей раз наш маршрут пролег мимо - цели были иные.

У придорожного кафе, расположенного как раз напротив брода, которым наши бойцы перебирались через реку, установлены два памятных знака. Один, поменьше, - местными жителями в 1994 году, второй в 2000-м - по инициативе генерального консула РФ в Киркенесе. На нем и установлена доска с именами погибших советских солдат. Мы возложили к обоим памятникам цветы.

И тут кто-то сообщил:

- Здесь живет женщина, которая была свидетелем событий октября 44-го.

Конечно, мы напросились на встречу. Мари-Ани Нильссен выглядела прекрасно: спортивная, черноволосая, сероглазая, зажигательная. Беседовали мы у дома, в котором в те годы жила ее семья (ныне он принадлежит другим хозяевам). Правда, «была свидетелем» оказалось легким преувеличением. Вполне, впрочем, простительным, поскольку то, что она поведала, оказалось практически из первых рук:

«Это мне рассказывали отец и братья. Они говорили, что были уверены в том, что здесь мирный уголок и можно жить безопасно. Отец служил таможенником на границе с Финляндией. Рассказывал, что осень в сорок четвертом была очень теплой, красиво было, тундра пахла.

Русские подошли очень тихо, незаметно, с оленями, и это сближало их с местным населением. Брат мамы, которому было всего 13 лет, случайно встретился с русскими. Поначалу испугался, а потом понял, что это друзья. Сказал об этой встрече папе, и папа решил, что надо печь много хлеба, будет много гостей. Вот в этом доме хлеб и выпекали... Как-то отец побежал за хлебом и встретил русского солдата без обуви. Папа дал ему сапоги.

Потом к нашим жителям пришел русский офицер и сказал, что будет бой, просил всех спрятаться. Через какое-то время пришел немецкий солдат и сказал то же самое. Спрятались дети, женщины и старики, а мужчины помогали русским переплавляться через реку. Когда шел бой, девочка Мирид Сундтен носила русским раненым молоко. Она до сих пор жива, ей 90 лет.

Когда закончился бой, по берегам реки было много трупов погибших солдат. Мой отец, которому тогда был 31 год, участвовал в их похоронах. С погибших снимали медали, значки и хоронили. Это была ужасная работа, и люди, которые этим занимались, получили психологическую травму. Тогда жители Нейдена поняли, что такое война. Смотрите, она до сих пор видна на стене этого здания, - Мари указала на плотно пригнанные доски, на которых до сих пор сохранились с виду безобидные отверстия от пуль, и грустно улыбнулась: - Под эти выстрелы я здесь и родилась…»

1 ноября 1944 года Москва салютовала войскам Карельского фронта, с боями освободившим от фашистов Северную Норвегию. В Нейдене в тот день было тихо и солнечно. 75 лет прошло с того дня, когда там гремели выстрелы. Последние выстрелы Петсамо-Киркенесской операции.

Хочется надеяться, они смогут встретить нынешний юбилей - и Мирид Сундтен, поившая наших бойцов молоком, и мальчик, которого спас советский старлей-хирург, и Мари-Ани Нильссен. А если так, то наверняка вспомнят добрым словом - и они, и все жители крошечного норвежского городка вспомнят тех, кто принес им свободу.

Опубликовано: Мурманский вестник от 25.10.2019